Как все продолжалось (глава 2)
Опубликовано 08.09.2010 - В рубриках: Жизнь
Зимой я часто выходила на улицу по вечерам. Поскольку жила я за городом, то на улице было безлюдно, и я без стеснения могла петь, гуляя при слабом свете фонарей.
Пела я чаще всего КИНО. Мне нравились красивые сочетания слов и близкий мне смысл, да и петь их было необыкновенно легко и приятно.
Помню, однажды зимним вечером я услышала по радио «Попробуй спеть вместе со мной». Ди джей тогда шутливо прокомментировал эту песню: «Если Виктор Робертович ( я тогда впервые узнала, какое у Цоя отчество) предлагает Вам спеть вместе с ним, то он берет Вас на понт».
И тут мне что-то стукнуло в голову, и я решила: пойду на улицу и буду петь эту песню при свете луны и фонарей, которые я видела и в ее образах. Я тут же реализовала эту мечту – Цой видимо, взял меня на понты.
Я поняла тогда, что у меня довольно неплохой голос, и я могу попадать в ноты.
Когда я хвасталась друзьям в школе, что «пою на улице рок» то они смеялись надо мной и не верили, что я и правда умею хорошо петь.
Я уже говорила, что в этом же возрасте начала писать стихи. Как только я стала слушать Цоя, его имя тут же стало фигурировать в моих стихах, посвященных несчастной любви
В любовном письме я написала своему объекту воздыхания строки: «По радио играет грустный Цой,
Моей душе так нужно быть с тобой»
С того же времени в голове до сих пор отложилась строчка из так и не написананной мною песни « Я засыпаю под музыку Цоя, я точно знаю – ты сейчас не со мною».
Тогда моему настроению соответствовали «Стук» и «Печаль», и я действительно, засыпая , прокручивала в голове эти песни.
Удивительно – чем больше я слушала и узнавала его песен, тем больше не хватало информации о нем самом, не хватало его фотографий, каких то фактов о его жизни.
Я отчаянно ломала голову, стараясь вспомнить, где увидела его впервые – и вспомнила про страничку, вырванную из «Крестьянки», про виденный мной в детстве финал «Ассы» с песней «Перемен», про то, как отчим смотрел при мне передачу про какого то нехорошего мрачного мужика с низким голосом и восточным лицом… Я стала лихорадочно искать о Цое хоть что-нибудь по всем доступным мне тогда журналам и газетам. Но ничего не находила.
Я практически была в информационном вакууме и единственными источниками по которым я могла представить себе, как выглядел Цой, были его песни и мои воспоминания из детства. Но я помню, что попыталась даже нарисовать его по памяти в той тетрадке, куда записывала тексты его песен.
Потом я раздобыла первую «фотографию» Цоя. Это была крошечная картинка размером сантиметр на сантиметр, вырезанная их какого-то рекламного каталога, где продавался диск со всей инфой про Цоя. Трудно передать, как я хотела заполучить себе такой диск, но мне оставалась лишь крохотная картинка, по которой я, ломая глаза, пыталась разглядеть лицо этого человека, и даже нарисовала с нее кривой и страшный портрет, который понравился бабушке и маме, и они сказали, что я хорошо рисую.
Первые портреты Цоя я рисовала с таких вот крошечных вырезанных из программы передач картинок, которые мне дарили девчонки-одноклассницы. (У нас тогда была болезнь – собирать вырезки про своих «звезд». Так вот мне ужасно не везло с Цоем – про него почти ничего не писали в молодежных журналах, кроме коротких заметок и маленьких фотографий).
В этих отчаянных попытках найти о нем информацию я перерывала снова старые бабушкины журналы, но не нашла там ничего, кроме общей статьи о русском роке в «Сельской молодежи» под названием «Децибел как аргумент», в которой вскользь упоминалось имя Цоя. Перед статьей был странный рисунок, в левом нижнем углу которого был изображен человек в боевой каратистской стойке, со вскинутым вверх кулаком , одетый во все черное и с характерной прической. Но он был изображен со спины, поэтому я в сомнениях думала «Может, это рисовали с Цоя?….»
Уже позже я узнала, что это действительно рисовали с фотографии выступления КИНО на пятом фесте рок-клуба в 87 году.
Но больше всего не хватало самих песен – мне казалось, что он написал их целое море, и мне надо непременно услышать их все. Но попросить, чтоб мне купили какой-нибудь его альбом, я не решалась, потому что уверена была, что родители отреагируют на мое музыкальное увлечение негативно (особенно бабушка). Поэтому я продолжала терпеливо высиживать вечера и целые дни каникул перед радио, записывая все слышанные мною песни КИНО, и параллельно разбираться в японско-русском словаре и разговорнике, где я тогда еще не понимала ни одного иероглифа и буквы и даже не надеялась, что когда-то это пойму…
Я помню, какое удивление было в мамином голосе, когда она увидела, заглавия песен ,которые я от руки писала на обложке своей «кассеты Цоя»
«Ты что, одного Цоя что ли слушаешь?!»
Она явно этого не ожидала, наверное, потому что я свое увлечение тщательно от всех скрывала и старалась слушать радио на максимально тихой громкости, чтобы бабушка не ругалась. Но рано или поздно это все равно вылезло на поверхность, и естественно, у меня были несерьезные конфликты с бабушкой по поводу слушаемой мною музыки, но обижалась я тогда всерьез и надолго.
Бабушка же не могла понять, что, ругая меня, она только воплощает смысл песен Цоя в жизнь: я чувствовала, что «мир идет на меня войной», в том числе и из-за того, что мне нравится тот, кто об этом спел.
Однако в конце концов бабушка приняла мое увлечение, перестав ворчать на Цоя по радио и даже признала ,что в песне «Группа Крови» «есть хотя бы смысл», мама сказала «Лучше уж Цой, это хотя бы не Алсу какая-то», а отчим, который сам считал КИНО любимой своей группой, был приятно удивлен таким поворотом событий: «вот уж не думал, что ты да Цоя начнешь слушать», — сказал он, увидев у меня в руках тетрадку с его песнями. Наверное, он думал, что молодежь не может слушать музыку другого поколения, как думают многие взрослые.
Комментарии
Оставьте отзыв