Последний герой

Виктор Цой

Лучший психоаналитик русского рока

Опубликовано 09.08.2008 - В рубриках: Статьи

«Мне кажется, что песни, тексты, которые я пишу… — о жизни о любых проявлениях жизни, которые я замечаю, и о людях, о психологии человеческой

Виктор Цой

ВСТУПЛЕНИЕ

Давно я уже предпринимаю попытки написать то, что так и просится наружу: эти накопленные за много лет мысли о человеке, который сыграл в моей жизни огромную роль. Совсем недавно ко мне начало приходить настоящее понимание и его песен, и его самого. Как ни странно, это озарение вызвали многочисленные и упорные статьи в Интернете о том, что он не кто иной, как Пророк Света. Уже третий раз мне попадается статья подобного содержания. Я не могу подтвердить такого взгляда на него. Мне кажется, говорить о том, что он пророк — это немного, по-моему, опрометчиво, потому что здесь мы лезем в сферу непознанного. Мы так мало знаем о высших сферах бытия, что на данном этапе развития говорить о тех или иных пророках рановато. Только время и духовный прогресс человечества поможет нам понять, кто пророк, а кто нет. Но другая роль Цоя неоспорима. Более того, она подтверждается им самим: Цой – прекрасный психоаналитик. Квинтэссенция его творчества – показывать то, что движет людьми, их глубинные мотивы. Не только свои собственные переживания, но и переживания других людей. Его отличие от других поэтов русского рока именно в том, что ему интересна не политическая жизнь человека, а его психика, мотивы его поступков. Мистичность и возвышенность его поэзии граничит с прозаичностью и обыденностью. Цой как психоаналитик объясняет и индивидуальные мотивы и то, что присуще человеку во все времена. Его не занимает религия, политика, сложный символизм, как других. Он сосредоточен только на ЧЕЛОВЕКЕ, на его мыслях и душе. А разве не является основным постулатом психоанализа, только перефразированным, следующее высказывание Цоя: «Иногда я думаю у каждого человека появляется ощущение что он в клетке… В какой-то психологической клетке. Хочется найти выход собственным желаниям».

Прошло пять лет с тех пор, как я осознанно начала слушать Виктора Цоя, но до сих пор у меня связано с ним огромное количество вопросов, которые не дают мне покоя. Меня все время мучало то, что Цой пишет такие тяжелые грустные песни при этом в жизни не воспринимая все это всерьез. Меня мучает также и вопрос о том как ему удалось почувствовать что жизнь его недолга: ведь об этом кричит каждая третья его песня! А как человек занимающийся собственным толкованием его песен и читающий подобные расшифровки в Интернете я часто задаюсь вопросом: а можно ли вообще расшифровывать Цоя, ведь у него и так все на поверхности? Имеют ли право на жизнь мистические и религиозные расшифровки его песен? Может ли быть в его песнях двусмысленность? На все эти вопросы можно ответить, только если мы сможем ответить на вопрос:

КАКОВЫ ОСОБЕННОСТИ ПСИХОЛОГИИ ТВОРЧЕСТВА ВООБЩЕ И У ВИКТОРА ЦОЯ В ЧАСТНОСТИ?

Как и в первом заданном вопросе, ответ заключен в самом человеке. Ответить на него мне снова помогла великая наука психология, а также я сама и сам Виктор.

Увлекшись песнями Цоя, я пришла к року вообще. Мне захотелось играть на гитаре и сочинять свои песни. После того как я начала слушать Цоя, у меня открылось дарование писать стихи, сочинять музыку и петь. Поэтому мне, как творческому человеку, становится легче понять процесс творчества вообще и жизнь песни, стихотворения, прозаического произведения, жизнь того, кто написал это произведение. Творческий человек не знает, откуда приходят его песни до тех пор, пока не начнет анализировать это при помощи психологии. Вот что я нашла по этому поводу в нашем вузовском учебнике психологии:

«Юнг рассматривает бессознательную часть психики как творческое начало в человеке, а творческий процесс у человека выступает прежде всего как оживление архетипа. Поэтому творческий процесс у него подобен существу, ведущему автономную жизнь в душе человека, независимому от сознания и над ним доминирующему. В таком случае возникает реальная опасность того что творческий процесс начинает превращаться в субъекта подменяя собой человека личность, т. е. подлинного субъекта, автора создающего то или иное художественное, научное и т. д. произведение. И действительно…писатель например – это реагирующий объект (не субъект), а художественное произведение есть некое живое существо, которое пользуется автором как своим рупором. Поэтому не мы создаем идеи, а мы созданы ими

С другой стороны, по мнению Юнга, существуют художественные произведения, которые написаны автором по заранее намеченному плану и с определенной целью достигнуть того или иного впечатления…. В итоге Юнг выделяет два типа творческого процесса – интровертированный и экстравертированный»[1].Интровертированный – это подчинение произведения четкому плану автора, экстравертированный – подчинение автора произведению..

Если есть два процесса творчества, то очевидно, у одного автора преобладает экстравертированный творческий процесс, у второго – интровертированный а у третьего присутствует и тот и другой. К какому типу принадлежит автор, видно не только по его творчеству, но и по тому, что оно за собой влечет. Для того, чтобы понять, к какому типу больше относится Цой, приведем цитату одного из его самых близких друзей – Рашида Нугманова. «Мне выпало счастье видеть, как работает Виктор. Это чистый поэт. Настоящий художник работает, как рука пишет. Он не может холодно спроектировать и сделать вещь. Ведь как бывает в поэзии: пишешь строчку, а потом уже ее понимаешь. И говоришь: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!». Виктор именно такого склада был. Например, были у нас разговоры что, мол, неплохо бы ему сделать один веселенький диск. И он соглашался: конечно, не мешало бы… Но не мог. Пел только то, что диктовала ему интуиция. Как говорят Бог водил рукой. Что-то свыше в него входило, и он это делал». Из этой цитаты совершенно очевидно, что большинство песен Цоя пришло не от сознания, а от бессознательного – особенно это заметно в песнях типа «Камчатки», «Алюминиевых огурцов» и других типа театра абсурда. Но и самые прозрачные по смыслу песни Цоя дают нам понять, что тоже идут вовсе не от сознания, а от бессознательного. Именно поэтому они дают повод для многозначной трактовки, подобно сновидениям, точно так же приходящим из бессознательного. Именно поэтому в них нет ни одного лишнего слова, ни одного лишнего звука: бессознательное не подбирает элементы без смысла. Именно поэтому они кажутся такими таинственными и притягательными: ведь они словно из ниоткуда, неизвестного темного пятна, которым является наше бессознательное. Именно поэтому они такие искренние: они идут не от разума, а от того что в народе принято называть сердцем. Это сердце – наше бессознательное, наша душа вернее затененная и подавленная ее часть. Именно поэтому они такие грустные: ведь они – это единственный и отчаянный шанс бессознательного этого человека прорваться в наш мир и сказать всю правду о его сущности. Именно поэтому в них столько общечеловеческих древних символов, архетипов: солнце, вода, огонь, ветер, ночь. Это опять же восходит к коллективному бессознательному по Юнгу.

После этого само собой разрешается противоречие циничного и практичного характера Виктора и его романтичности в песнях. Дело не в том, что он не целен или врет. Он как раз признан всеми как цельный человек. Просто он не задумывается, когда пишет песню. Песни получаются у него спонтанно. Он не продумывает заранее, что будет писать и не знает, какая мысль натолкнет его на создание песни. Он говорит не то, что говорит его разум, а то, что говорит ему сердце, то что подсказывает ему звук. Для него писание песен – это не мыслительный, а ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЙ процесс, т. е. рефлекторный, на уровне БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО, обусловленный его естественной природой.

Многие авторы утверждают, что также пишут свои произведения не по четкому плану, а по наитию. Вот, например высказывание Шиллера: «Мне кажется неправильным и вредным для творческой работы души, когда разум, словно стоя на страже, слишком критически разглядывает стекающиеся идеи […]у творческих умов, как мне кажется, разум снимает с ворот свою стражу, идеи врываются в беспорядке и лишь затем он осматривает и оценивает их огромное скопище. Вы, господа критики…стыдитесь или боитесь сиюминутного преходящего сумасбродства, которое встречается у всех настоящих творцов, а большая или меньшая продолжительность которого отличает мыслящего художника от мечтателя».

Произведение, написанное по бессознательным мотивам, можно увидеть и отличить от продуманного сразу.

Первый признак его – это то, что такое произведение знает о его авторе больше, чем автор сам о себе. Оно способно разглядеть глубинные мотивы человека, в то время как он в своей сознательной жизни либо не задумывается о них, либо приходит к ошибочным выводам о себе. Этим объясняется то, что Цой не любил говорить о себе в интервью и постоянно выкручивался отговорками или общими фразами. Дело не в его таинственности, а в том что он сам не задумывался о заданных ему вопросах и не знает что ответить. А вопросы рождаются из-за его песен, в которых глубок анализ особенностей его характера. Цой сам прекрасно знает, что его песни говорят о нем больше чем он сам о себе может рассказать. Могу также в доказательство привести пример из собственной жизни о том, как мои стихи сказали мне больше, чем мои мысли. Я пять лет терзалась вопросом, почему же мне так нравится Цой в то время, как в каждом втором стихотворении сравнивала его со своим вторым отцом и не подозревала, что это замещение на отца и является причиной моей привязанности к нему!

Произведение, написанное бессознательно, может не только видеть, но и предвидеть. Цитата из все того же учебника по психологии: «Оказывается, каждую секунду человек получает из внешнего мира и космоса около миллиарда бит информации, но ощутить и осознать он может лишь 16 бит информации в секунду, а остальная информация поступает в бессознательное. Таким образом, бессознательная часть психики несравненно более информационно насыщена, чем сознание и более тесно связана с миром, природой, с людьми, с космосом». Неужели, обладая таким громадным объемом информации, бессознательное не может предсказывать? Ведь оно видит больше и может делать больше верных выводов, чем сознание. Отсюда и феномен пророческой силы , проявляющийся в каждой второй песне Цоя. Отсюда и его предчувствие о смерти. Все тот же Юнг доказывает, что человек имеет через коллективное бессознательное тесную связь с другими людьми и с космосом. Значит, он имеет связь и с будущим, и с прошлым тоже. А песни – это как бы мостик между миром сознания и бессознательного, это наш путь к знаниям о себе и мире, который мы, в сущности, и не видим по большей части.

И, наконец, третья особенность: художественное произведение, произошедшее из бессознательного, можно сравнить с матрешкой или слоеным пирогом: у него несколько уровней от поверхностного к самому глубокому. Отсюда следует, что такое произведение допускает несколько толкований. Каждое толкование соответствует все более глубокому уровню в этом слоеном пироге. «Каждое истинное поэтическое творение проистекает более чем из одного мотива и более чем из одного побуждения в душе поэта и допускает более одного толкования» — утверждает родоначальник психоанализа Зигмунд Фрейд в своем «Толковании сновидений». Подтверждает это и сам Цой: «Мне кажется, что песни, тексты которые я пишу – они очень многозначные, очень ассоциативные, могут рассматриваться с очень многих углов зрения и каждому человеку могут дать то, что он хотел бы взять из этой песни». Поэтому даже удивительные, на мой взгляд, привязки песен Цоя к Библии все же не так беспочвенны, как это кажется на первый взгляд, если исходить из теории о коллективном бессознательном как связующем звене между всеми людьми на Земле и между эпохами. Во всяком случае, «это имеет право на жизнь» — как сказал бы сам Виктор.

Из-за этой «многослойности» произведений появляется феномен, названный в народе «Ай да Пушкин, ай да сукин сын!», о котором упоминал Рашид Нугманов. Это происходит из-за того, что человек вкладывает изначально другой смысл в то, что пришло к нему и он записал, а потом ему открываются новые смыслы из-за этой глубины произведения. У меня такое бывает на каждом шагу. У Цоя это особенно ярко видно на примере песни «Перемен». Он ее написал задолго до перестройки и вкладывал в нее изначально не политический смысл, а сугубо личный. Но когда началась перестройка, эта песня сама по себе приобрела новый смысл и превратилась в гимн перестройке.

Такое утверждение позволяет мне сделать вывод, что многие песни Цоя, несмотря на свою простоту, обладают огромным количеством смыслов. Для каждого человека эти смыслы свои. Это позволяет мне, как Кадикову или Галкину, по-своему прочитать Цоя. В этом находит свое подтверждение высказывание Натальи Разлоговой:

«Цой – это послание и каждый читает его по-своему»


[1] Л. Д. Столяренко. Основы психологии. Ростов-на Дону: Феникс 2003 с.102

Комментарии

Оставьте отзыв




Тут просто рекламные ссылки, чтобы поддерживать работу сайта

https://govoritel.ru производитель говоритель мегафоны и громкоговоритель говоритель.

Рекламные ссылки, чтобы покрыть содержание сайта